Фэндом: Vampire Knight
Автор: я,
Xin Rei
Пейринг: Канаме/Айдо
Рейтинг: максимум PG-13
Прим. авт.: Написано для Таэри
в рамках драббл-флэшмоба
Если б Ханабуса был
человеком, можно
было бы сказать, что в последнее время ему был весь белый свет не мил.
Днем – не спится и ночью – сам не свой, и кровяные
таблетки не насыщают
(хотя кто, положа руку на сердце, примирился бы век жить на этой
гадости?) и пикировки с кузеном не приносят какой-либо разрядки.
Ханабуса
повадился гулять в одиночестве, зачастую пропуская занятия. Медленно
ходить по коридорам общежития и забираться в самые далекие
неотреставрированные закоулки. Глубоко задумавшись, перебирать пальцами
старую каменную кладку стен и навязчиво размышлять об одном и том же.
После пары выговоров время прогулок сдвинулось ближе к дневным часам,
когда все уже расходились спать и редко кто засиживался за книгами в
библиотеке, но на мучительные переживания время суток совершенно не
влияло. Воспоминания о детстве, многочисленные «а
если», навязчивые
подробности, связанные с нынешним Канаме, окружали липким плотным
коконом.
И, в довершение всего
прочего, он чувствовал, что
бодрствует не один - по пульсирующей силе, ревущей на пределе
слышимости, словно монстр в невидимых оковах. Он опознал бы ее даже в
самом глубоком беспамятстве, даже с закрытыми глазами увидел бы этот
тонкий, словно из бархатной бумаги вырезанный силуэт: Куран Канаме на
балконе главного корпуса, на фоне лазурного утреннего неба.
…Айдо,
которому как раз случилось стоять рядом, в удобно падающей тени, ловит
себя на мысли, что не отрывает взгляд от изящных рук Чистокровного, от
удлиненных полированных ногтей. Холеные пальцы, которые в далеком
детстве вкладывали стеклянную бусину ему в ладонь, могли –
как
подсказывали свежие воспоминания - с чудовищной легкостью врубаться под
ребра, вытаскивая трепещущее, залитое кровью сердце. И переставлять в
одному ему ведомых комбинациях пешки на шахматном столе.
Чудовище…
Уже много раз ему хотелось произнести это слово вслух и признаться себе
в том, что он боится – и не показательных шоу с ведром на
голове. Он
нюхом чуял, что была причина, по которой Куран выпустил на свободу
дремавшего в нем зверя.
…если Канаме
настолько в опасности…
Ханабуса отчетливо
понял, что если не удостоверится лишний раз, если не спросит, то не
ручается за свой воспаленный рассудок.
…Но только
ответит ли он мне?
Словно
почувствовав чужие беспокойные мысли, Канаме наконец прекращает
созерцать луну, отворачивается от ее бледного лика и прицельно смотрит
в сторону притаившегося неподалеку аристократа.
- Канаме-сама, -
кашлянув, немедленно откликается Ханабуса, выходя из укрытия. Черт
возьми, наедине с ним он постоянно и выглядит, и чувствует себя, как
нашкодивший дошкольник, даже если ничего не натворил. –
Прекрасное
утро.
Куран слегка кивает в
знак приветствия.
– Ты всегда
так
крепко спишь в это время, насколько я тебя знаю, - с ленивым
любопытством подмечает он. – Почему же на этот раз ты не в
постели?
Айдо
вглядывается в лицо главы общежития, с тайным отчаянием подмечая
выступившие скулы. Бледность, ставшую холоднее на градус. Его голод
чувствуется кожей. В последние дни маршрут Канаме словно зациклен:
комнаты Юки – кабинет ректора – собственные покои.
Куран со всеми и
всегда одинаково безмятежен, но Айдо, который держит нос по ветру
относительно своего кумира, лучше знать. Восхитительную кровь префекта
Кросс он бы почувствовал сразу, а Рука, как ни старается помочь, не
получает дозволения поделиться своей силой с Лордом. Мысли лидера
Ночного класса, как обычно, скрыты от непосвященных плотным колпаком, и
кощунство – даже задумываться о том, что за ним таится.
- Это
сезонное, Канаме-сама, - аристократ решает ступить на тонкий,
неопробованный ледок, - но ведь и вы, - он делает паузу, удивляясь
собственной дерзости, - тоже.
Куран усмехается и
делает шаг вперед.
-
И я, - говорит он, оглядывая блондина с головы до ног, будто увидев в
нем что-то, отличное от приевшегося благоговейного обожания.
– Что,
Айдо? Пропуск в комнаты Дневного класса? Разрешение поехать в город?
- В смысле, Канаме-сама?
-
Тебе что-то нужно от меня, Айдо, - поясняет тот. Даже удивительно, что
он вообще снизошел до разговора. – Обычно ты не интересуешься
моим
мнением.
- …обычно вам
сразу докладывают о результате, кхех… мда, -
Ханабуса коротко и нервно смеется, ероша медовые кудри. –
Нет. Я хотел…
попробовать помочь…
Забавно наблюдать, как
тушуется обычно такой
вздорный и невыносимый аристократ, как вздрагивает в ожидании, словно
на ниточках. Как глаза его затуманиваются, и отнюдь не жаждой крови,
всякий раз, когда он оказывается от Канаме на расстоянии шага, -
недоброжелатели Айдо вдоволь бы повеселились при этих моментах. Курану
стоит лишь намекнуть - и Ханабуса сделает все, что он хочет.
- Вы
плохо выглядите, Канаме-сама,- получается почти жалобно – с
бирюзовыми
глазищами на пол-лица, хоть он и знает, что Чистокровного не проймет
этот фокус.
Кажется, признания
сейчас не получится, да и защитник
из него хреновый – с таким-то взбаламученным умом, - но, судя
по тому,
как дрогнули в предвкушении бледные губы Курана, намек он уловил явно.
Канаме едва заметно
облизывает рефлекторно удлинившиеся клыки и прикрывает глаза в вежливой
улыбке.
- Спасибо за
беспокойство, Айдо. Не стоит. У нас сегодня предстоит трудный вечер,
поэтому…
- Канаме-сама!!
Прежде чем тот успевает
отвернуться, Ханабуса хватает его за плечо и сам ужасается своей
дерзости.
- Вы постоянно молчите.
Смотрите на меня…нас, как на пустое место, Канаме-сама.
Мне даже заикаться не
стоит о том, что творится в Общежитии… и какую
игру вы ведете. Может быть, мы зря присягали вам, раз нас уже сбросили
с шахматной доски?
Вот теперь он увидел его
глаза – острые рубиновые
искры – и помимо мимолетного отблеска ярости, совсем в
глубине -жажду.
А потом почувствовал хватку на своем горле – ласковую, но в
воображении
Айдо гортань уже предупреждающе хрустела, а носки ботинок скребли по
полу.
Тихий беспрекословный
голос зазвучал в сознании:
~Ты что-то знаешь, Айдо?~
В
голове аристократа вихрем закружились все компрометирующие
воспоминания, вплоть до юношеских. Увиденный ненароком эпизод с Шизукой
мерк перед собственным жгучим румянцем, отражающимся в глубоких
грустных глазах Канаме - на приеме вскоре после трагедии, первым и
последним признанием, монологами безответной любви, постыдно
навязчивыми снами.
- Х-ханабуса, -
прерывисто выдыхает, почти
шипит Куран, рывком отдергивая руку, будто боясь заразиться - опять
твои фанатские штучки!
- Нет-нет, не
подумайте… -просипел пошедший пятнами блондин, - я только
вас… всегда только вас…
Чистокровный
прищурился. А ведь не врет: губы приоткрылись, откинул шею, как новичок
перед инициацией – безропотно, привстав на цыпочки и
трогательно
придерживаясь пальцами за пуговицы на его пиджаке.
А потом наконец
смотрит на него прямо, расправив плечи, что удается с трудом: сердце
прыгает из пяток в горло, в уголках глаз - розоватые слезы. Но в конце
концов ему удалось подавить тот ненатуральный липкий гламур, в котором
он добровольно увязал каждый раз, когда видел свой объект обожания.
-
Если хотите, убейте, - Ханабуса распахнул полы щегольского белого
пиджака, подставляя грудь,- но я вам верен. Я боюсь за вас,
Канаме-сама. Вы это, наверное, знаете. И отдал бы вам всего себя. Вы
это тоже знаете.
И пойду за вами, что бы я
там ни видел.
-
Тогда не забудь встать в очередь, - с грустноватой усмешкой произносит
Куран, смотря в сторону. – Кроме тебя, это готов сделать весь
Ночной
класс. Только потому, что я - их Лорд.
Безоглядное доверие в
дни
бесконечных безумств так редко, даже среди собственных приближенных...
хочется вдохнуть идущий от Айдо яблочный аромат, перемешанный со
страхом, пока ладонь лежит на его груди. Тот молчит, не смея
пошевелиться, только тихонько стонет, выдыхая; слезы чертят по щекам
влажные дорожки.
- Не только поэтому, -
совсем не дерзким голосом уточняет Ханабуса, наконец, опуская голову, -
потому, что я ваш друг.
- …даже если
бы я убил тебя, - задумчиво и так же полунасмешливо предполагает
Чистокровный, но звучит это не вопросом.
Канаме
практически видит, как собственные изогнутые ногти входят в тело
аристократа, раздирая внутренности, превращая в черно-багровое месиво
прекрасный образ, по которому вздыхали смертные девчонки. Видит, как
Айдо слизывает собственную кровь с по-прежнему божественных пальцев,
смотря на него стремительно потухающими глазами.
- Даже если бы убили,-
не задумываясь вторит блондин.
back
